Новосибирская область в Великой Отечественной войне: глубокий тыл или передовая линия?

Первые поражения немцев во Второй Мировой войне, хоть и показали, что "сверх-человеков" бить можно, но лишь затормозили продвижение группы армий Центр. Передовые немецкие соединения уже рассматривали Москву в бинокли, когда в числе ее защитников появляется новые 10 дивизий из Зауралья.

Население Сибири составляло около 10 процентов от общей численности жителей СССР. С учетом того, что в Средне-Азиатском, Забайкальском и Дальневосточном военных округах мобилизацию было решено не проводить, 15 дивизий и 6 корпусов, направленных под Сталинград, а также 7 дивизий, вставших на пути немцев к Ленинграду, полностью истощили мобилизационный ресурс Сибири. Соотношение мужчин и женщин, согласно данным современных демографов, составляло один к четырем. Вот почему решающий стала информация о невозможности японского вторжения, которая позволила снять с боевого дежурства на Дальнем Востоке еще 8 дивизий. Эти 18 дивизий составили критическую массу наиболее боеспособных войск в составе РККА, предопределив невозможность дальнейшего продвижения войск противника. В Сталинграде о цементирующей роли сибиряков говорят сухие данные статистики: из 600 тысяч погибших со стороны РККА 150 тысяч оказались жителями Сибири. Каждый четвертый.

Новосибирск был крупнейшим поставщиком этих воинов. Отсюда на защиту Родины было отправлено 4 дивизии, 10 бригад, 7 полков, 19 батальонов, 62 роты и 24 команды. В знаменитой послевоенной песне "На безымянном высоте”, ставшей реквием по всем советским солдатам, погибшим на полях Великой Отечественной войны, поэтизирован подвиг именно новосибирских призывников. Это они захватили высоту "224,1 М" на границе Калужской области и удерживали ее, сколько могли. В живых, действительно, как написал военный корреспондент М. Матусовский, "осталось только двое из восемнадцати ребят”.

И все же главный подвиг воинов Сибири во Второй Мировой войне до последнего времени оставался неизвестным. Речь идет об уже упоминавшейся 24-й армии, штаб которой когда-то располагался на главной улице современного Новосибирска - на Красном проспекте. Осенью 1941 года из-за грубейших ошибок верховного командования, эта армия оказалось в Вяземском котле вместе с тремя другими армиями РККА. Вопреки данным официальной историографии, 24-я не сдалась. Все армии капитулировали вместе со своими командармами, а сибиряки - нет. Согласно опубликованным данным (Н.П.Лопухин, "Вяземский котел”, 2011 г.), части 24-й прорвали кольцо южнее Вязьмы.

До сих пор неизвестно, кто принял на себя командование (командарм Ракутин погиб накануне), но оказавшиеся на свободе части не рассыпались по лесу. Они вообще не собирались бежать. На месте боев вяземский поисковый отряд "Долг" в 2010 году обнаружил полноформатные окопы, наполненными мертвецами в полной выкладке и с оружием в руках. Иными словами, вышедшие из окружения части развернулись, тщательно подготовились и уже больше не покинули свои позиции.     

Для стоявшего под Москвой фон Бока боевые действия под Вязьмой стали полной неожиданностью (Fedor von Bock, "Я стоял у ворот Москвы”). Прежде ему докладывали, что сопротивление русских подавлено и что 4-я танковая группа, которой было поручено зачистить "котел", задание выполнила и вот-вот двинется к Москве. На самом деле ситуация была иной. Командир 4-й "panzer gruppe" Эрик Гепнер скрыл от своего главнокомандующего факт прорыва. Ведь речь шла о тех самых войсках, которые нанесли поражение ему под Ельней. Стремясь смыть свой позор, Гепнер предпринял  карательную операцию, будучи уверен, что ликвидирует прорыв быстро и без лишней огласки. Вышло по другому. Немцы наткнулись на хорошо подготовленные позиции, которые занимали совсем не деморализованные войска. Началось сражение, да такое, что силы сразу пяти немецких дивизий оказались втянутыми в боевые действия на целую неделю (с 13 по 20 октября).

Пока в вяземских лесах ковался грозный смысл словосочетания "сибирские дивизии", фон Бок со дня на день переносил штурм Москвы, так как был уверен, что перепутавшиеся части Гепнера вот-вот закончат передислокацию, чтобы начать движение к Москве (Fedor von Bock, "Я стоял у ворот Москвы”). Между тем, на заминку в действиях осаждающих обратил внимание Сталин, все еще находившийся в Москве. Тогда-то и было принято решение не сдавать город. Принятое накануне постановление "Об эвакуации города Москвы” было отменено. Вместо того, чтобы присоединиться к руководству и правительству СССР, которое ждало его на Урале, Сталин присоединился к битве за Москву. К той самой битве, которую в вяземских лесах начала 24-я армия.  

События потекли по новому руслу. Защитники Москвы, вдохновленные вестью о введении осадного положения, атаковали главный плацдарм фашистов под Москвой - занятый ими город Тверь (тогда - Калинин). Из-за этого фон Боку пришлось возвращать с марша штурмовые колонны - Тверь защищать было некому. Запись об этом маневре содержится в личном дневнике фельдмаршала (Fedor von Bock, "Я стоял у ворот Москвы”), свидетельствуя, что немецкий Суворов, когда понял отчаянность сложившейся ситуации, начал операцию по вскрытию обороны Москвы без всякой подготовки. 

Поздно! Следом за контратакой москвичей следовало наступление более грозной силы: природа обрушила на завоевателей проливные дожди. После 22 октября вся немецкая техника встала, утонув в грязи, и фон Бок, глядя на потоки воды за окном, обреченно продиктовал директиву о приостановке наступления на Москву. Блицкриг захлебнулся.

Германия сползала в роковую для нее зимнюю кампанию, а гигантская Новосибирская область (в те времена она охватывала всю Западную Сибирь, включая Нарымский край), оставшись без мужиков, погружалась в гуманитарную катастрофу. По донесениям НКВД, самые густонаселенные районы области были охвачены голодом, потому что возделывать землю и выращивать скот было нечем и некому. Женщины и дети в условиях отсутствия техники и лошадей (все было отправлено на фронт) не справлялись. Заготовка кормов была сорвана, поэтому зимой кормить животных было нечем - смертность среди населения росла, в том числе и от поедания мяса павших животных. (Резать общественный скот не разрешалось, поэтому селяне ждали, пока животные умрут от голода). В результате уже в 1942 году в Москве сложилось мнение, что выжатая как лимон Новосибирская область нуждается в реорганизации. Михаилу Кулагину, первому секретарю обкома, был вынесен символический выговор, а возглавляемая им область была подвергнута расформированию: в самый разгар войны (1943-44 гг) Совмин СССР вывел в карантин три десятка районов, находившихся в наиболее бедственном положении. На месте остальных территорий Новосибирской области родились Кемеровская и Томская области. Сам Новосибирск был выведен из областного подчинения, превратившись в федеральный центр. 

Не смотря на цикл правительственных постановлений, посвященных спасению сельского хозяйства съежившейся Новосибирской области, падеж скота и сокращение посевных площадей не удавалось остановить еще четыре года. Только в 1948 году ситуация стабилизировалась  ("История Министерства финансов и налоговой политики Новосибирской области", 2015 г), и произошло это, главным образом, за счет за счет переселенцев из европейской части страны, которые частично компенсировали демографический перекос.  

Федор ГРИГОРЬЕВ